Ведется следствие - Страница 38

— Может быть, им просто некуда торопиться? — предположил доктор.

— Это уж точно, господин, — поспешил заверить проводник. — Я слышал, они всё в Институт рвались, исследования какие-то проводить. А их не допустили!

— Я бы на месте руководства Института тоже не допустил подобную публику до ответственной работы, — хмыкнул Немертвых, рассматривая суровых, не слишком хорошо одетых экологов.

— Ну вот! — обрадовался тот. — Их в Институт не взяли, так они акцию протеста устроили.

— Это какую же? — заинтересовался доктор, заглядевшийся на даму, примерявшую у ларька дуршлаг с большими дырочками. Торговец уверял ее, что сквозь такие дырочки удобно протягивать пряди волос и завивать их на папильотки.

— Ну, с плакатами стоят, это раз, — пояснил проводник. — А еще они протестуют против… ох, умно как-то сказали… Вот, вспомнил: против разрушения уникальной экосистемы болот! Поэтому, господин, они едут даже не третьим классом, а вовсе в товарных вагонах. В клетках.

— В клетках?.. — удивился Немертвых.

— В клетках, — подтвердил тот. — На соломе. Стараются, значит, привлечь внимание общественности. Только общественность к товарным вагонам не ходит и внимания не проявляет. Что там приличным господам делать?

— И правда что, — хмыкнул доктор. — Что ж, благодарю, теперь хотя бы ясно, что это за публика… Покойной ночи.

— И вам покойной ночи, господин, — ответил проводник, — вы не беспокойтесь, поезд у нас — надежнее некуда, доедете в лучшем виде!

«Разумеется, доедем», — зная своего патрона, Теодор в этом ни на секунду не сомневался. Он шел к своему вагону, а служащие паровозной компании сновали как муравьи — проверяли буксы, задраивали большие и малые люки, ставили сетки, везли баллоны со сжатым воздухом — экспресс готовился к чему-то грандиозному. Ответственный служащий благоговейно полировал мягкой фланелькой каролевский герб, украшающий мощное чело локомотива: огромную пятерню. (Существовала легенда о том, что Кароль I Отважненьких был почти совершенно неграмотен, а потому все подписи и печати на документах заменял только лишь отпечаток монаршей ладони, подделать каковой не имелось возможности. Правда это или нет, теперь уже сказать было сложно, но герб у Каролевства был весьма колоритный. Кокарды же фуражек военных и прочих украшало стилизованное изображение ладони: большой круг и пять поменьше.)

«Прямо сквозь болота, — подумал доктор, глядя на подбирающийся к поезду туман. — Смело! Но любопытно».

Он вошел в тамбур, аккуратно прикрыл за собой дверь. В коридоре скучал крупный господин, который с затаенной тоской наблюдал за происходящим на перроне. Поучаствовать он никак не мог, ибо был пристегнут наручниками к ручке двери купе.

— Добрый вечер, — вежливо поздоровался доктор, тактично не обращая внимания на блестящую цепь. В конце концов, у каждого могут быть свои маленькие причуды! Быть может, господин страдает манией скупать совершенно ненужные ему сувениры, и, зная об этом, принял сообразные меры предосторожности…

— Вечер добрый, — печально ответил пристегнутый господин и, откашлявшись, спросил: — Не подскажете, что это за суматоха на перроне?

— Ерунда, — сказал доктор, — продают сувениры всякие, снедь. Третий класс закупается, у них ресторана нет… Так что — решительно ничего интересного. Ну разве вот человека зарезали.

— Правда? — спросил предусмотрительный господин, изображая вежливую заинтересованность. Видимо, ему было скучно и просто хотелось поговорить. — И как, позвольте полюбопытствовать?

— Обыкновенно — поездом, — вздохнул Немертвых. — Теперь вот отскребают… что осталось.

— Сатрапы, — укоризненно прошептал пристегнутый. — Изверги…

— Простите? — приподнял бровь доктор.

— Эти железные дороги губят цвет нашей нации, самых талантливых, самых смелых, способных заявить о несправедливости!.. — уже громко заговорил тот, нервно вскидывая голову, будто норовистая лошадь.

— Прошу извинить, — вежливо заметил Немертвых, — но нечто подобное я уже слышал. Редкостный бред. Не могу понять, чего ради нормальный человек будет стоять на путях — в конце концов, всегда можно взять пролетку и отправиться на станцию, где с тем же успехом стоять на перроне или пить чай в буфете. А если вы намереваетесь остановить поезд… то уж сила искусства тут явно не поможет. Но вот, например, есть прекрасные курсы при столичной революционной школе…

— И вы! — воскликнул пристегнутый. — Да кто вы такой!

— Врач… в некотором роде, — осторожно ответил Немертвых.

— Убийца! — заклеймил его оппонент. — Вы… вы… живодер!

— Неправда, — хладнокровно парировал доктор, — живых я уже давно не режу, все больше мертвых. А в чем, собственно, дело?

— Вы… вы… — начал было пассажир, но тут дверца купе открылась, и появились две девушки, ловко зафиксировавшие возбужденного господина. Одна клацнула замочком наручников, а другая нежно, но уверенно втолкнула господина вглубь купе, что-то успокаивающе нашептывая ему на ухо.

— Извините — сказала первая виновато. — Видите ли, это доктор Упертых…

— Ох, наоборот, вы меня простите! — искренне произнес Немертвых. — Я должен был его узнать… Его работы по вирусной природе intilligenza!.. Чем могу служить?

— Ах, премного благодарны, но мы справимся сами, — вздохнула девушка, — сейчас Гризетта сделает ему укол, и все будет в порядке. Все-таки резкие климатические изменения действительно могут спровоцировать приступ, в этом он не ошибался…

— Как?! — изумился доктор. — И господин Упертых — тоже?..